1. Френсис Скотт Фитцджеральд " Ночь нежна ".

О чём ( внимание! Тем кто не читал, хочет прочитать и не хочет знать о чём, лучше воздержаться от просмотра скрытого текста):

читать дальше1925 г. Розмэри Хойт, молодая, но уже знаменитая после успеха в фильме «Папина дочка» голливудская актриса, вдвоем с матерью приезжает на Лазурный берег. Лето, не сезон, открыт лишь один из многочисленных отелей. На пустынном пляже две компании американцев: «белокожие» и «темнокожие», как назвала их про себя Розмэри. Девушке гораздо симпатичнее «темнокожие» — загорелые, красивые, раскованные, они в то же время безупречно тактичны; она охотно принимает приглашение присоединиться к ним и тотчас немного по-детски влюбляется в Дика Дайвера, душу этой компании. Дик и его жена Николь — здешние обитатели, у них дом в деревушке Тарм; Эйб и Мэри Норт и Томми Барбан — их гости. Розмэри очарована умением этих людей жить весело и красиво — они постоянно устраивают забавы и шалости; от Дика Дайвера исходит добрая мощная сила, заставляющая людей подчиняться ему с нерассуждающим обожанием… Дик неотразимо обаятелен, он завоевывает сердца необычайной внимательностью, подкупающей любезностью обращения, причем так непосредственно и легко, что победа одерживается прежде, чем покоренные успевают что-либо понять. Семнадцатилетняя Розмэри вечером рыдает на материнской груди: я влюблена в него, а у него такая замечательная жена! Впрочем, Розмэри влюблена и в Николь тоже — во всю компанию: таких людей она раньше не встречала. И когда Дайверы приглашают её поехать с ними в Париж провожать Нортов — Эйб (он композитор) возвращается в Америку, а Мэри направляется в Мюнхен учиться пению, — она охотно соглашается.

Перед отъездом Дик устраивает прощальный обед, на который звана и компания «светлокожих». Обед удался: «светлокожие» в лучах обаяния Дика раскрыли лучшие стороны своих натур; но Розмэри, сравнивая их с хозяевами, проникается сознанием исключительности Дайверов… А кончился обед дуэлью. Миссис Маккиско, одна из «светлокожих», зашла в дом и увидела там что-то такое, чем не успела поделиться: Томми Барбан очень убедительно не советовал ей обсуждать происходящее на вилле «Диана»; в итоге Томми стреляется с мистером Маккиско — впрочем, с обоюдно благополучным исходом.

В Париже во время одной из головокружительных эскалад Розмэри говорит себе: «Ну вот и я прожигаю жизнь». Бродя с Николь по магазинам, она приобщается к тому, как тратит деньги очень богатая женщина. Розмэри ещё сильнее влюбляется в Дика, и у него едва хватает сил сохранить имидж взрослого, вдвое старшего, серьезного человека — он отнюдь не безучастен к чарам этой «девушки в цвету»; полуребенок, Розмэри не понимает, какую лавину обрушила. Между тем Эйб Норт пускается в запой и, вместо того чтобы уехать в Америку, в одном из баров провоцирует конфликт американских и парижских негров между собой и с полицией; расхлебывать этот конфликт достается Дику; разборка увенчивается трупом негра в номере Розмэри. Дик устроил так, что репутация «Папиной дочки» осталась незапятнанной, — дело замяли, обошлось без репортеров, но Париж Дайверы покидают в спешке. Когда Розмэри заглядывает в дверь их номера, она слышит нечеловеческий вой и видит искаженное безумием лицо Николь: она уставилась на перемазанное кровью одеяло. Тогда-то она и поняла, чего не успела рассказать миссис Маккиско. А Дик, возвращаясь с Николь на Лазурный берег, впервые за шесть лет брака чувствует, что для него это путь откуда-то, а не куда-то.

Весной 1917 г. доктор медицины Ричард Дайвер, демобилизовавшись, приезжает в Цюрих для завершения образования и получения ученой степени. Война прошла мимо него, — он уже тогда представлял собой слишком большую ценность, чтобы пускать его на пушечное мясо; на стипендию от штата Коннектикут он учился в Оксфорде, закончил курс в Америке и стажировался в Вене у самого великого Фрейда. В Цюрихе он работает над книгой «Психология для психиатра» и бессонными ночами мечтает быть добрым, быть чутким, быть отважным и умным — и ещё быть любимым, если это не послужит помехой. В свои двадцать шесть он ещё сохранял множество юношеских иллюзий — иллюзию вечной силы, и вечного здоровья, и преобладания в человеке доброго начала — впрочем, то были иллюзии целого народа.

Под Цюрихом, в психиатрической лечебнице доктора Домлера, работает его друг и коллега Франц Грегоровиус. Уже три года в этой лечебнице находится дочь американского миллионера Николь Уоррен; она потеряла рассудок, в шестнадцать лет став любовницей собственного отца. В программу её излечения входила переписка с Дайвером. За три года здоровье Николь поправилось настолько, что её собираются выписать. Увидевшись со своим корреспондентом, Николь влюбляется в него. Дик в сложном положении: с одной стороны, он знает, что это чувство отчасти было спровоцировано в лечебных целях; с другой стороны, он, «собиравший её личность из кусочков», как никто другой, понимает, что если это чувство у нее отнять, то в душе её останется пустота. А кроме того, Николь очень красива, а он не только врач, но и мужчина. Вопреки доводам рассудка и советам Франца и Домлера, Дик женится на Николь. Он отдает себе отчет в том, что рецидивы болезни неизбежны, — к этому он готов. Куда большую проблему он видит в богатстве Николь — ведь он женится отнюдь не на её деньгах (как думает сестра Николь Бэби), а скорее вопреки им, — но и это его не останавливает. Они любят друг Друга, и, несмотря ни на что, они счастливы.

Опасаясь за здоровье Николь, Дик притворяется убежденным домоседом — за шесть лет брака они почти не расставались. Во время затяжного рецидива, случившегося после рождения их второго ребенка, дочери Топси, Дик научился отделять Николь больную от Николь здоровой и соответственно в такие периоды чувствовать себя только врачом, оставляя в стороне то, что он ещё и муж.

На его глазах и его руками сформировалась личность «Николь здоровой» и оказалась весьма яркой и сильной настолько, что все чаще его раздражают её приступы, от которых она не дает себе труда удерживаться, будучи уже вполне в силах. Не только ему кажется, что Николь использует свою болезнь, чтобы сохранять власть над окружающими.

Изо всех сил Дик старается сохранить некоторую финансовую самостоятельность, но это дается ему все трудней: нелегко сопротивляться заливающему его потоку вещей и денег — в этом Николь тоже видит рычаг своей власти. Их все дальше отводит от нехитрых условий, на которых когда-то был заключен их союз… Двойственность положения Дика — мужа и врача — разрушает его личность: он не всегда может отличить необходимую врачу дистанцию по отношению к больной от холодка в сердце по отношению к жене, с которой он един плотью и кровью…

Появление Розмэри заставило его осознать все это. Тем не менее внешне жизнь Дайверов не меняется.

Рождество 1926 г. Дайверы встречают в Швейцарских Альпах; их навещает Франц Грегоровиус. Он предлагает Дику совместно купить клинику, с тем чтобы Дик, автор множества признанных трудов по психиатрии, проводил там несколько месяцев в году, что давало бы ему материал для новых книг, а сам он взял на себя клиническую работу. Ну и разумеется, «для чего же может обращаться европеец к американцу, как не за деньгами», — для покупки клиники необхо дим стартовый капитал. Дик соглашается, дав себя убедить Бэби, которая в основном распоряжается деньгами Уорренов и считает это предприятие выгодным, что пребывание в клинике в новом качестве пойдет на пользу здоровью Николь. «Там бы я могла за нее совсем не беспокоиться», — говорит Бэби.

Этого не случилось. Полтора года однообразной размеренной жизни на Цугском озере, где некуда деться друг от друга, провоцируют тяжелейший рецидив: устроив сцену беспричинной ревности, Николь с безумным хохотом едва не пускает под откос машину, в которой сидели не только они с Диком, но и дети. Не в силах больше жить от приступа до приступа Дик, поручив Николь заботам Франца и сиделки, уезжает отдохнуть от нее, от себя… якобы в Берлин на съезд психиатров. Там он получает телеграмму о смерти отца и отправляется в Америку на похороны. На обратном пути Дик заезжает в Рим с тайной мыслью увидеться с Розмэри, которая снимается там в очередном фильме. Их встреча состоялась; то, что начиналось когда-то в Париже, нашло свое завершение, но любовь Розмэри не может спасти его — у него уже нет сил на новую любовь. «Я как Черная Смерть. Я теперь приношу людям только несчастье», — с горечью говорит Дик.

Расставшись с Розмэри, он чудовищно наливается; из полицейского участка его, страшно избитого, вызволяет оказавшаяся в Риме Бэби, — она почти довольна, что Дик больше не безупречен по отношению к их семье.

Дик все больше пьет, и все чаще ему изменяет обаяние, умение все понять и все простить. Его почти не задела готовность, с которой Франц принимает его решение выйти из дела и покинуть клинику, — Франц уже и сам хотел предложить ему это, ибо репутации клиники не идет на пользу постоянный запах алкоголя, исходящий от доктора Дайвера.

Для Николь внове то, что теперь она не может переложить на него свои проблемы; ей приходится научиться отвечать за себя. И когда это произошло, Дик опротивел ей, как живое напоминание о годах мрака. Они становятся чужими друг Другу.

Дайверы возвращаются в Тарм, где встречают Томми Барбана, — он повоевал на нескольких войнах, изменился; и новая Николь смотрит на него новыми глазами, зная, что он всегда любил её. На Лазурном берегу оказывается и Розмэри. Под влиянием воспоминаний о первой встрече с ней пять лет назад Дик пытается устроить нечто подобное былым эскападам, и Николь с жестокой ясностью, усиленной ревностью, видит, как он постарел и изменился. Изменилось и все вокруг — это местечко стало модным курортом, пляж, который некогда Дик расчищал граблями каждое утро, заполнен публикой типа тогдашних «бледнолицых», Мэри Норт (теперь графиня Мингетти) не желает узнавать Дайверов… Дик покидает этот пляж, как низложенный король, который лишился своего королевства.

Николь, празднуя свое окончательное исцеление, становится любовницей Томми Барбана и затем выходит за него замуж, а Дик возвращается в Америку. Он практикует в маленьких городках, нигде не задерживаясь надолго, и письма от него приходят все реже и реже.




2. Эрих Мария Ремарк " Чёрный обелиск ".

О чём:

События происходят в Германии 1923 года в вымышленном провинциальным городке Верденбрюке. В стране царит гиперинфляция, цены меняются несколько раз в день, начинается рост националистических настроений.

Герой романа Людвиг Бодмер, от лица которого ведётся повествование, — участник Первой мировой войны, представитель «потерянного поколения». Он работает в фирме по продаже надгробий у своего однополчанина Георга Кроля.

В лечебнице для душевнобольных, где он подрабатывает, играя на органе в церкви, Людвиг встречает симпатичную девушку, страдающую раздвоением личности. Её настоящее имя Женевьева, но она называет себя Изабеллой, а его — иногда Рудольфом или Рольфом. На протяжении повествования Людвиг ведёт долгие диалоги с Изабеллой о любви, о смысле жизни, о Боге. Между ними вспыхивает любовь.

Неожиданно она выздоравливает, и личность Изабеллы вытесняется личностью прежней Женевьевы. Доктор Вернике рассказывает о причине её болезни. После смерти отца её мать вышла замуж за друга семьи по имени Рудольф, в которого была влюблена Женевьева. Помимо прочего, она застала мать с Рудольфом во время секса. Однако выздоровевшая Женевьева не узнаёт Людвига и ничего не помнит (даже того, как она собиралась отдаться Людвигу).

Другая девушка Герда Шнейдер, с которой поддерживает отношения Людвиг, уходит от него к владельцу местного ресторана. Людвига больше ничто не держит в этом городе, и он уезжает в Берлин, пользуясь приглашением занять должность журналиста в столичном издании.

Один из персонажей романа — мясник Вацек, почитатель Адольфа Гитлера. Его жена изменяет ему с Георгом. Людвиг даёт ему несколько советов, чтобы вернуть благорасположение жены. Вацек отвергает возможность использования парфюмерии, опасаясь, что его сочтут гомосексуалистом, зато вместо нового костюма решает приобрести мундир штурмовика. Впоследствии выясняется, что Вацек — предводитель группы фашиствующей молодёжи, с которой Людвигу приходилось драться.

В эпилоге Людвиг посещает Верденбрюк после Второй мировой войны и рассказывает о том, что случилось с персонажами. В частности, Вацек получил звание штурмбаннфюрера и отправил Георга из-за измены с женой в концлагерь, где Георг умер.

3. Поль Фурнель " Маленькие девочки дышат тем же воздухом что и мы ".
О чём:
"Маленькие девочки дышат тем же воздухом, что и мы" - самая популярная книга писателя, в которой с необыкновенной точностью и правдивостью, выверенной простотой и, порой жесткой, лиричностью, повествуется о мире девочек-подростков. Как выясняется, этот мир мало в чем отличен от мира взрослых (тому свидетельством - две другие книги, вошедшие в этот сборник) - разве что нет в нем ничего случайного или не заслуживающего внимания.

________________
Ну, а теперь собственно по сабжу. Почему мне нравятся эти книги более других.
Первые две объединяют героини, которые мне несказанно близки по духу. Николь Дайвер и Иззабела/ Женевьева. Эти женщины окутанные паутиной собственного безумства создают необычный образ, коий в литературе не так часто встретишь.
Их обеих я встретила по наитию и как дальше не искала похожих не нашла никого ( хотя поисков я не прекращаю ).
Нежные, ранимые дети, готовые в любой момент выпустить жало и столь же быстро вернуть его назад. Двойственные, находящиеся в пограничном состоянии между мирами безумия и миром " нормальных людей ".
Их не понимают, не смотря на то, что рядом с ними есть мужчины, готовые подставить своё плечо ( Дик в первой и Людвиг во второй ). Однако на их фоне они проигрывают. Людвига я оставлю на растерзание критикам, тем более, что он трогателен в чём то, однако Дик Дайвер.. По мне так более отвратительного в своей слабости мужчины найти трудно.
Всю жизнь он жил и мучался от того, что беден, а его жена богата. Он мучался от праздной жизни, занимался всякой ерундой и в конце концов с удивлением понял, что ничего таки он в жизни не сделал и ничего ему таки и не надо. Его заставили жениться, он женился, ему сказали что с ним разводяться - он развёлся.. И никакой борьбы! С тягучим и жалким криком " Неет" Не хочу и не буду!" он тем не мение хотел и мог и делал то, что от него хотели другие. Неудивительно, что герой так быстро " слинял " на летнем солнце...

Книга Поля Фурнеля попала ко мне случайно. Вот уж стоит удивиться тому, что и Конатакт бывает полезен=)) Я познакомилась там случайно с одной девушкой, которая мне порекомендовала прочитать сего автора.
Я поехала и купила... Открыла книгу, прочитала один рассказ и влюбилась.
Если бы существовал термин " миленовская проза " я бы туда отнесла бы творение Фурнеля. Не один автор не производил на меня ( за исключением Амели Нотомб ) такого впечатления.
Он пишет о том, что я думаю. Его образы это те образы, которые рождаются в моей голове. Он это я и не как иначе.
Для ознакомления приведу здесь один из его рассказов:




"Крошка Жаннетта сидела и смотрела, как ее старший брат Себастьян прыгал с дуба. Он карабкался по самой высокой ветке, такой же высокой, как и крыша голубятни, падал в пустоту и цеплялся на лету за веревку подъемного устройства на амбаре. Затем он съезжал по веревке на землю.
Не гладя на сестренку, он без устали повторял свой маневр.
Крошка Жаннетта, словно завороженная, не спускала с него глаз.
Пытаясь ему подражать, она обхватила ствол маленькими ручками, потерлась щеками о древесную кору, поводила о ствол пальцами ног, но так и осталась сидеть на земле, как приклеенная.
Отныне в ее жизни имела значение только одна вещь: свисающая сверху веревка.
Едва проснувшись, она уже смотрела на нее; едва успев поесть, она уже неслась во двор.
- Подожди немного, - советовал ей отец, - скоро ты тоже сможешь за нее уцепиться.
Но крошка Жаннетта ни за что не хотела поступиться своим первым настоящим желанием. Она хотела найти выход немедленно и немедленно за это взялась.
Зная все на свете, хотя ее никогда ничему не учили, Крошка Жаннетта открыла секрет желудей. Она воткнула указательный палец как можно глубже в землю, выбрала самый большой желудь и поместила его в ямку.
Закопала и уселась сверху.
Раз у нее не получилось залезть на вершину дуба, ей оставалось до нее дорасти.
Уговоры, увещевания, угрозы, шлепки - ничто не могло сдвинуть ее с места. Она терпела холода, дожди, январи и августы, она деражалась, а ее дуб рос.
Она не открывала глаз от подъемного механизма, еще не представляя всей меры своего терпения.
Еще долго ее брат продолжал прыгать с земли на ветку, с ветки на веревку и с веревки на землю. Пролетая мимо нее, он пожимал плечами, не глядя на нее. Это было единственно нововведение в ритуале.
Пролетали и времена года.
Осенью она чувствовала, как под ней осыпаются листья, а весной - как в ляжки и ягодицы упираются раскрывшиеся почки.
Родители - люди простые и добродушные - по-прежнему думали, что все это детские капризы, и продолжали, несмотря на упрямство дочери, кормить ее три раза в день.
С помощью конопляной веревки, пропущенной через вилы, Крошка Жаннетта подтягивала к себе плетеную корзинку, набитую едой. Горний воздух вызывал недюжинный аппетит.
Однако очень быстро ей надоело тянуть за эту веревку. Пища снизу неумолимо притягивала ее к земле, и она постепенно привыкла питаться молодыми побегами и насекомыми, которых она ловила на лету. Сначала она бестолково молотила по воздуху руками, но за несколько месяцев наловчилась и доходила иногда до того, что ловила добычу языком и ртом. Когда наступал вечер, и появлялись полчища мошкары, она с удовольствием отъедалась.
Из крошки Жаннетты она превратилась в просто Жаннетту, затем в Жанку, затем в "эту старую сумасбродную Жанну", затем в "дурочку Жанну"...
Ее родители умерли, и хозяином фермы стал ее брат. Она была на него очень обижена, поскольку он уже не залезал на дерево и не спускался по веревке. Каждый раз, когда он проходил под дубом, она разражалась бранью: "Трус! Гад! Что, копаешься теперь в грязи, бездарь?! Кто хвалился, что летит, тот теперь в грязи сидит!"
И смеялась, поднимая глаза к небу.
Высокое положение, думала она, гарантировало ей исключительную способность к просветлению; она уже не говорила, а изрекала, и ее изречения распускались, как почки на ветке.
Настал день, когда она напрочь отказалась понимать то, что происходит внизу. Но она чувствовала, что всех, кто приводил к дубу детей, чтобы развлечь их после воскресной службы, больше всего интересовало ее упрямство.
С этого дня она отбросила все сомнения и поудобнее устроилась на своей ветке.
Ее дуб продолжал расти; прекрасный, раскидистый, крепкий, он рассыпал тысячи желудей и отбрасылав на своего старшего соседа тень, удлинявшуюся с каждым летом.
Жанна старела.
Волосы ее начали седеть, зубы шататься; она больше не выкрикивала правду, она боялась, что ее могут не услышать. Ее спина сгорбилась; теперь каждый ливень становился испытанием, а каждый снегопад - пыткой. Она вынесла все.
Пришло время, когда самая высокая ветка достигла подъемного устройства.
Глаза Жанны загорелись почти дьявольским огнем.
Она захотела прыгнуть, но не смогла оторваться от ветки.
На ее покрасневшем веке выступила слеза. Она стала бороться с ревматизмом, артрозом, оцепенением, она затрещала. Ее заклинило.
Муки свели на нет радость, но не упрямство. Ее ноги так ослабли, что пришлось собрать остаток сил в руках. Она подтянулась на ветках и повалилась вперед.
Ее немощные руки схватили веревку.
Перетертая, ненужная, заброшенная скорее по небрежности, чем по расчету, веревка не выдержала.
Крошка Жаннетта упала у подножия дуба лицом в землю, и потрясенное дерево, словно всплакнув, уронило на ее тело несколько желудей."
__________________

читать дальше

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Мы выгнали Луи на время и воцарились тут.
Сменили дизайн.. Завели свои порядки.. И приветствуем своего милого ПЧ, которому благодарны прекрасным подарком=))))
Burdamaga
Подарим и мы, что - нибудь. Пару авочек для дневника, например=)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра